Ни один здравомыслящий человек не может оставаться равнодушным к бедственному положению беженцев. И каковы бы ни были причины, породившие эту ситуацию, картина везде одна и та же: мужчины, женщины и дети, с выражением ужаса и отчаяния в глазах покидающие родные места из-за страха за собственную жизнь. Они бросают нажитое добро, рвут со своим прошлым и корнями, которые давали им уверенность в жизни. Некоторых из них вынуждают к этому внезапные стихийные беды – извержения вулканов, землетрясения, наводнения; некоторых выталкивают из насиженных мест более длительные явления природы, такие, как засуха, заставляющая людей и животных оставлять свои жилища, преодолевать сотни миль опустошенных, бесплодных земель в поисках пищи и воды; некоторые ищут убежища от смертоносных и всеразрушающих ужасов войны.

  Человечество пока не нашло адекватных способов защиты от внезапных стихийных бедствий. Лишенные средств к существованию, гонимые землетрясениями или наводнениями, беженцы – это жертвы природных явлений: никто не в состоянии ни предотвратить их, ни возложить вину за трагедию на общество, хотя последнее не вправе снимать с себя ответственность за помощь жертвам таких явлений. Иное дело – более длительные природные беды, особенно затяжные засухи. В этом случае при помощи необходимых финансовых средств можно использовать специальные сельскохозяйственные технологии, методы опреснения воды и гидрологической инженерии для минимизации ущерба от засухи и спасения людей от голодной смерти. Но изнуренные голодом и жаждой жертвы засухи, обреченно скитающиеся в настоящее время по выжженным солнцем просторам Азии и Африки, не являются жертвами одной только жестокой природы. Они страдают также от скупости своих сограждан, которые пока не научились устанавливать международные режимы социальной справедливости для предотвращения таких бед, предпочитая закрывать глаза на несчастие других. И конечно же, в данном случае имеются основания возложить часть ответственности за эти беды и на общество, на международное сообщество людей. Жалкая доля голодающих беженцев является косвенным результатом того, что они были рождены в мире с несправедливым распределением богатства. Страдания, как правило, происходят от бездействия, то есть нежелания что-либо делать для улучшения ситуации тогда и там, когда и где это более всего необходимо. Нет, общество должно нести прямую ответственность за судьбы беженцев войны – всегда и везде. Их бедственное положение – дело только рук человеческих. Любая война, даже та, которую можно с чистой совестью считать справедливой, причиняет неизмеримые страдания людям и с той и с другой стороны. Поэтому именно на общество следует возложить всю полноту ответственности как за трагедию беженцев войны, так и за их скорейшее и наиболее эффективное возвращение к нормальной человеческой жизни.

  Эта ответственность – не просто абстрактная философская категория. Нет ничего более душераздирающего, чем вид таких парализованных страхом беженцев, ищущих убежища от врага, который продолжает угрожать их жизни. Скитаясь в поисках пристанища или проживая во временных лагерях для перемещенных лиц, они производят впечатление бесконечно отчаявшихся. Ни один здравомыслящий человек не может взирать на них с равнодушием, не может даже предположить, что страдания этих людей вызваны священным возмездием или их собственными злыми деяниями. Их бедственное положение – одно из побочных следствий войны, один из результатов применения насилия. Именно на этом основано право беженцев на скорейшее возвращение к нормальной жизни.

  Нигде в мире нет такого народа, который бы понимал значение личного, семейного и национального страдания лучше, чем еврейский народ. Мы – нация беженцев. Мы храним в коллективной памяти историю изгнания из собственной страны, дважды отнятой у наших предков. Мы помним о наших скитаниях в Европе, Азии и Африке, не забываем о массовом изгнании евреев в средние века из Франции и Англии, из германских княжеств и земель, из Испании и Португалии. Нам приходилось мириться с чертой оседлости в царской России, терпеть символы позора, ограничения свободы передвижения и права на работу даже в тех местах, где евреям дозволялось проживать, ограничения права получать образование и постоянные унижения – печальная участь преследуемого меньшинства. И страшная кульминация пятидесяти поколений погромов и массовой резни – зверства и мучительные пытки во время Истребления. Но еще до начала этой чудовищной войны дороги Европы были буквально забиты изгнанными евреями, бредущими в поисках убежища, евреями, которые никому не были нужны и которых не хотело принять ни одно государство. Даже Комитет Лиги Наций по беженцам оказался не в состоянии найти для них место, что еще больше укрепило решимость нацистов привести в исполнение свое изуверское «окончательное решение».

  После второй мировой войны еврейские беженцы, те, кто сумел пережить этот ад, снова заполонили дороги всего континента. Возвращаться им было некуда, поскольку от их родных городов, селений и семей не осталось и следа. Потерявшие надежду, они брели в никуда: застывшие глаза, номера, вытатуированные на сморщенных руках… Только одна древняя мечта давала им силу перенести испытания этого страшного пути: мечта о возвращении на родину предков – место, где евреи могли жить свободно и достойно. Чувства и переживания этого поколения лучше всех выразил поэт Натан Альтерман. В одном из своих стихотворений, опубликованном в газете «Давар», он описал испытания, выпавшие на долю еврейской девочки, которая, выйдя из своего укрытия в день освобождения, спросила, можно ли ей теперь плакать. «Да, теперь можешь», – отвечает ей поэт и продолжает:

  На тебя смотрит ясная луна. Часовые стоят на посту. Перешагни-ка колючую проволоку, И за тобой погонится вся армия, весь флот. Но ты – в простой ситцевой одежонке Выходишь одна в середине ночи, Бредешь через поля и леса, И перед тобой рушатся стены. На твоей бесчувственной спине – Узелок, который «Джойнт» выдает сиротам, А в маленькой, детской руке – кусок пшеничного хлеба, Дар АОПБТ ООН, чтобы было чем пообедать завтра… Ты придешь как-нибудь бушующей ночью, Но придешь! Возвышенная и ужасная жизнь! Законы, принятые против тебя, Затрещат по швам, словно лохмотья твоей одежды! Молодые люди, смелые, словно сталь, Понесут тебя на руках к берегу, И твои ручонки, обвивающие их шеи, Будут сильнее семидесяти парламентов и моря… А между волнами и огнем молодые люди Будут стоять, словно зачарованные, глядя, Как в один неуловимый миг Первый смех слетит с твоих губ,

  

  Еще до обретения собственной государственности Израиль принимал тысячи беженцев войны из Европы, которым удалось уцелеть и самыми невообразимыми маршрутами добраться до земли обетованной. В соответствии с официальным языком тех времен они считались «нелегальными иммигрантами», но ишув, несмотря на трудности и собственную нищету, принял их всех, отчаявшихся и обездоленных, с любовью. С момента, когда их ноги коснулись земли исторической родины своего народа, они перестали быть беженцами. Отныне у них был дом, право и возможность ощущать себя личностью и желавший их народ.

  Израиль продолжал принимать беженцев и после образования государства. Помимо беженцев из Европы, молодому, еще очень слабому государству приходилось принимать сотни тысяч еврейских беженцев из арабских стран, которые в 1948 г., после войны за независимость, были вынуждены покинуть места своего проживания. Во многих случаях эти евреи бросали нажитое поколениями имущество и приезжали в Израиль, где их вначале размещали в так называемых маабаротах – временных транзитных лагерях, – условия в которых отражали крайнюю бедность молодого еврейского государства, с трудом приходившего в себя после ужасов минувшей войны. Но при этом все понимали, однако, что маабароты были не более чем временной мерой. Так оно и произошло: к началу 60-х годов большинство их обитателей жили уже в нормальных условиях, а все, кто прибыл в Израиль в течение 50-х годов, были интегрированы в возрождающуюся экономику, культуру и общественную жизнь страны.

  Война 1948 года породила беженцев не только еврейского происхождения. Большинство арабов, проживавших в районах, которые оказались под контролем Израиля, покинули свои дома еще до того, как молодое государство создало необходимые институты власти и Армию обороны Израиля. Именно тогда Израиль и арабские страны начали перекладывать друг на друга ответственность за создание проблемы палестинских беженцев. Арабская сторона обвиняет Израиль в том, что он в настоящее время занимает территории, где эти беженцы проживали до войны, и его вооруженные силы изгнали их из своих домов. Израиль в свою очередь отвергает это обвинение, возлагая вину прежде всего на арабских лидеров, поскольку не кто иной, как они призвали мирных жителей покинуть зону боевых действий, бессмысленно надеясь, что быстро выиграют войну, сотрут Израиль с карты мира и дадут арабским беженцам возможность в ближайшее время вернуться домой. Однако удача отвернулась от арабов: Израиль выиграл войну, и множество арабов оказались отрезанными от домашних очагов. Так должен ли Израиль нести ответственность за то, что арабские страны не приняли арабских беженцев, не проявив духа самопожертвования и братства, который Израиль столь наглядно продемонстрировал по отношению к еврейским беженцам войны?

  Конечно, эти вопросы можно было бы обсуждать до бесконечности, постоянно находя все новые доказательства и с той, и с другой стороны, но так ничего и не решая. (Эта проблема уже привлекает внимание историков, которые, скорее всего, передадут споры о ней будущему поколению.) Нам же требуется довести дело до конкретного решения, столь желанного с точки зрения человеческой и столь необходимого с точки зрения политической. Будучи человеком, близким и к Бен-Гуриону, и к другим политическим лидерам его поколения, я знаю, что он – ни в качестве премьер-министра, ни в качестве министра обороны во время войны за независимость – не отдавал приказа изгонять людей с их земель и из их домов. У меня есть основания полагать, что Армия обороны Израиля никогда не планировала «стратегию перемещения». То, что произошло в действительности, стало непредвиденным результатом трагических обстоятельств войны, усугубленных призывами арабских лидеров к жителям покидать свои дома. Во время войны за независимость 1948 г. Израиль покинули около шестисот тысяч палестинцев, хотя в тот же период мы приняли такое же количество еврейских беженцев из арабских стран – около шестисот тысяч из приблизительно близительно девятисот сорока тысяч проживавших там евреев. Всем еврейским беженцам из арабских стран Израиль немедленно предоставил полное гражданство и равные права, в то время как палестинские беженцы содержались в лагерях для перемещенных лиц, и ни одно государство, кроме Иордании, не предоставило им гражданства.

  Лидеры арабских стран – за исключением Иордании во время правления короля Хусейна – предпочли затянуть решение проблемы беженцев на сорок шесть лет, неоднократно отвергая программы создания условий для нормального существования палестинских беженцев в местах их временного проживания. Причина такого отношения заключалась в страхе перед возможными потрясениями и привнесении революционных идей в их страны. Одновременно они стремились использовать нерешаемую проблему беженцев в качестве политического оружия против Израиля. Платить же за это пришлось – и приходится сейчас – прежде всего самим палестинцам, которых фактически превратили в нацию беженцев.

  

  Сейчас в результате этнических конфликтов, которые возникли вслед за крахом коммунизма и распадом Советского Союза, Европа снова наводнена потоками беженцев. Неужели этим несчастным также предстоит оставаться беженцами и через сорок шесть лет? Не лучше ли исходить из того, что они будут устроены и получат новое гражданство задолго до истечения этого срока?

  Подобно другим представителям Израиля, придерживающимся самых различных политических взглядов, я тоже могу высказать многочисленные требования и аргументы по поводу данного вопроса, в моральную справедливость и логическую ценность которых я твердо верю. Но кому сейчас нужна такая аргументация и какая от нее будет польза? Аргументы и полемика хороши для общественных отношений, но сами по себе они не преодолеют препятствий, не разрешат конфликтов. Лично я не ожидаю, что арабы согласятся с нашей позицией по историческим вопросам. Так давайте же оставим историю историкам, политики же пусть работают над проблемами сегодняшнего дня, выстраивая связь между настоящим и будущим. Мы должны найти взаимоприемлемое, справедливое и разумное решение проблемы беженцев, – решение, которое устроило бы и арабов, и израильтян.

  Эти прилагательные – взаимоприемлемое, справедливое и разумное – как раз и являются основополагающими принципами решения. Прежде всего оно должно быть взаимоприемлемым. То, что силой навязывается одной из сторон, нельзя рассматривать как решение или разрешение; только то, что устраивает обе стороны, способно привести этот горький конфликт к успешному и конструктивному завершению.

  Решение должно быть также справедливым, ибо, с одной стороны, оно не вправе ущемлять интересы участвующих сторон, а с другой – прочным и длительным может быть только стабильное соглашение. Достижение этих двух целей практически исключает проявление какой-либо несправедливости и в отношении палестинских беженцев, и израильтян, поскольку неверные деяния одной стороны нельзя исправлять за счет покушения на права другой. Решение может считаться справедливым при условии, что обе стороны сочли бы приемлемой для себя обратную ситуацию – то есть в силу тех или иных обстоятельств они были бы вынуждены поменяться друг с другом местами и соответствующими демографическими чертами. Предположим, что речь идет не о палестинских, а об израильских беженцах, что требования предъявляются не к израильской, а к палестинской общности. Будет ли эта общность готова действовать в соответствии с данным решением? Выдвинет ли Израиль ту же самую формулу решения, которую предлагает в настоящее время? Нравственным и справедливым решение будет только в том случае, если на эти вопросы будут даны утвердительные ответы.

  И, наконец, решение должно быть разумным, во-первых, потому, что разумность является непременным условием справедливости, и, во-вторых, если решение неразумно, нам никогда не удастся достигнуть состояния сколько-нибудь длительной стабильности. Неразумное решение просто обречено на недолгую жизнь. Разумным решением можно считать то, которое принимает во внимание все потребности и проблемы, все чаяния и возможности каждой из заинтересованных сторон. Сочетание разумности и справедливости предполагает, что ни один из участников не покидает стол переговоров полностью удовлетворенным, но при этом каждый из них знает, что в данной ситуации ему удалось добиться максимума возможного.

  Жалкое положение палестинских беженцев трудно отделить от требования «права возврата». В сознании первого поколения палестинских беженцев новый статус и сопровождавшая его новая культурная среда породили психологическое восприятие своего положения как высылки из родных мест – болезненное чувство утраты страны, дома, столь близкой с самого рождения природы, семейных могил – наряду с надеждой на возвращение в родные пенаты. Второе и третье поколения унаследовали это самоощущение изгоев, ставшее значительным эмоциональным грузом, который становится еще тяжелее в условиях ужасающей нищеты и атмосферы деградации лагерей для перемещенных лиц. Именно в этом сложном историческом контексте следует рассматривать требование «права возврата». Но требование это относится к разряду максималистских; если с ним согласиться, то оно в корне изменило бы национальный характер государства Израиль, превратив еврейское большинство в национальное меньшинство. Следовательно, у него нет ни малейших шансов на реализацию ни сейчас, ни в будущем. Ни одно израильское правительство не согласится с решением, влекущим за собой разрушение национальной общности страны. Собственно говоря, проблема палестинских беженцев – не единственный пример в истории человечества, когда максималистские требования сводили на нет любые шансы достигнуть соглашения. Вместо такого тупикового, ведущего в никуда подхода я бы предложил сконцентрировать усилия на поисках взаимоприемлемого оптимума, разделенного на несколько этапов: этап переговоров, этап переходного периода и этап перманентного разрешения конфликта.

  Мы можем уже на этапе переговоров значительно улучшить условия существования в лагерях для беженцев. Например, Израиль готов содействовать развитию лагерей для беженцев, находящихся под контролем израильской армии, на основе сотрудничества между местным населением и государствами – участниками процесса многосторонних переговоров. Такие проекты развития, как модернизация дорог и жилья, создание приемлемого уличного освещения, совершенствование очистных сооружений и систем водоснабжения, повысили бы качество жизни и стали бы демонстрацией того, что нормализация быта в таких лагерях уже не за горами. В самом деле, по мнению Израиля, настало время, когда международным организациям, занимающимся проблемами беженцев под эгидой Агентства ООН по оказанию помощи беженцам и их трудоустройству, следует изменить свой подход к решению этой проблемы. Идеологию облегчения должна сменить идеология полного восстановления, а стратегию помощи – стратегия, нацеленная на создание экономической инфраструктуры. Главное же, к беженцам необходимо относиться как к людям, обладающим самосознанием и чувством самоуважения, людям, которые могут работать и хотят принимать участие в развитии собственного общества, в строительстве будущего своего народа; они не нищие, зависящие от благотворительных подачек, они – люди, мужчины и женщины, которые способны трудиться, мыслить, творить и создавать.

  Стратегия восстановления будет способствовать сохранению чувства собственного достоинства, что особенно необходимо в секторе Газа, где сотни тысяч людей спрессованы вместе в условиях, которые в конце XX века нельзя назвать иначе, как недопустимые. И дело тут не только в санитарии, но и в духовной гигиене, хотя моральный аспект не является в данном случае самодовлеющей величиной. Прежде всего речь идет об использовании возможности достигнуть прочного мира. Сохранение нынешней ситуации в лагерях для беженцев в секторе Газа, где отсутствует необходимая экономическая инфраструктура, а уровень жизни ниже мало-мальски приемлемых критериев, – это наиболее благодатная почва для националистического и религиозного брожения, которое приведет к фанатичному радикализму, не признающему ни мира, ни демократии.

  Разумеется, не все нужные проекты могут быть осуществлены на этапе переговоров, и все мы надеемся, что он не затянется надолго. Большая часть работы по восстановлению и созданию необходимой экономической инфраструктуры придется на этап переходного периода. Предлагаемая автономия в определенной мере наполнится реальным содержанием, если мы не пожалеем усилий на планирование и практическое осуществление политики восстановления. Во время такого периода самостоятельного палестинского управления можно заметно повысить качество жизни беженцев еще до вступления в силу постоянного соглашения. На смену лагерям беженцев придут современные дома в разумно спланированных и хорошо ухоженных районах и городах. И конечно, уже не будет необходимости в сохранении статуса «беженца» в соответствии с официальными документами ООН. Его заменит удостоверение личности, выдаваемое независимой местной администрацией, в котором будет идентифицирована и личная, и национальная принадлежность палестинцев, включая беженцев, проживающих в районах, находящихся под контролем Армии обороны Израиля.

  

  Вот уже сорок шесть лет минуло с момента появления проблемы палестинских беженцев, а различные учреждения ООН по-прежнему продолжают выдавать новые удостоверения беженцев, но теперь уже внукам беженцев 1948 г. Это – часть неоднозначной и по-своему странной реальности Ближнего Востока. Едва появившись на Божий свет, младенцы уже становятся беженцами, но тем не менее до сих пор никто точно не знает ни общего количества, ни картины географического размещения палестинских беженцев. А ведь корректно построенный официальный банк этих данных жизненно необходим не только для статистики, но и для планирования процесса восстановления, для определения размеров требуемых капиталовложений и выработки социальной и экономической политики для будущего Ближнего Востока. Израиль уже заявил о готовности как оказать помощь в создании необходимого банка данных, так и поделиться своим опытом интеграции беженцев в новое общество и строительством соответствующей инфраструктуры.

  Успех переговоров и созданная в результате этого конструктивная атмосфера облегчат Израилю возможность проявить добрую волю в решении вопроса о воссоединении семей. Собственно, уже с 50-х годов – даже до установления временного и постоянного режимов заселения – Израиль проводил политику, правда с определенными количественными ограничениями, воссоединения семей на гуманитарной основе. До 1967 г. израильским правительством было выдано около сорока тысяч разрешений на въезд в страну с целью воссоединения семей, а после шестидневной войны – приблизительно девяносто шесть тысяч разрешений на въезд на территории для тех же целей. Вместе с тем ни для кого не секрет, что, учитывая фактор безопасности Израиля и отсутствие политического решения вопроса, политика содействия воссоединению семей сама по себе не может являться стимулом для реальных демографических перемен.

  Нам следует еще до этапа перманентного решения прийти к соглашению относительно политики воссоединения семей. В ходе реализации этого этапа мы также должны найти решение проблемы, которая сейчас представляется пока неразрешимой, – проблемы «права возврата». Как уже отмечалось выше, ни одно израильское правительство никогда не согласится на реализацию этого права, поскольку оно противоречит праву Израиля на самоопределение. Однако после того, как будет выработано постоянное соглашение, у израильского правительства не должно остаться возражений против свободы въезда и передвижения внутри районов, включенных в палестино-иорданскую конфедерацию. Ведь в любом случае большинство беженцев, проживающих в лагерях, уже находится в местах предстоящего политического урегулирования, о котором шла речь в главе 13. Интеграция беженцев, проживающих в Ливане и пожелавших переехать в новую конфедерацию, стабилизирует ситуацию как в самом Ливане, так и во всем регионе. Что касается палестинской диаспоры, то ни одному палестинцу не будет отказано в праве въезда на территорию конфедерации, аналогично тому как не существует никаких моральных обоснований для отказа любому еврею в праве въезда в Израиль.

  Совместные проекты, которые предстоит осуществить в ходе переходного и постоянного этапов, помогут развитию инфраструктуры, необходимой для восстановления нормального положения беженцев. Более того, Израиль готов оказать содействие и в планировании строительства соответствующих жилых комплексов на кооперативной основе. У беженцев, проживающих в лагерях на территории арабских стран, появится возможность переселиться в новое жилье; те же, кто уже находится там, смогут (если захотят) стать владельцами земли, на которой они построят свои дома. Финансовые средства и создание инфраструктуры как таковой, равно как образовательных, религиозных и медицинских институтов, могли бы взять на себя международные консорциумы, современные торгово-промышленные центры и социальные службы, занимающиеся интеграцией беженцев в местные социумы. Ключевым же аспектом здесь является участие самих жителей в строительстве собственного будущего, и в личностном, и в национальном плане.

  Практически всем народам Ближнего Востока знакомы проблемы беженцев и перемещенных лиц, проблемы миграции, безработицы и интеграции в новых социумах. Поэтому нам следовало бы подумать о создании регионального исследовательского центра для изучения всех аспектов отмеченных проблем, обобщения данных, полученных из различных источников, и выработки конкретных предложений для каждого региона. Научно-исследовательский центр такого типа мог бы оказать неизмеримую помощь в деле реализации мирного процесса и определения социально-экономической политики на региональной основе, мог бы стать местом, где арабские и израильские специалисты имели бы возможность работать рука об руку с авторитетными и известными учеными из других частей света.

  Научный подход – одна из традиций, объединяющих иудаизм и ислам. Я полагаю, что, изучая наш исторический опыт, мы можем заложить на этой земле, столь дорогой для каждого из нас, основы лучшего будущего и для евреев и для арабов, и для израильтян и для палестинцев. Мы можем омыть эту кровоточащую землю конфликтов живой водой, взрастить цветы на полях сражений прошлого и сделать так, чтобы улыбка никогда не сходила с лиц еврейских и арабских детей – всех наших детей, что унаследуют нашу землю и будут жить на ней в мире и счастье. «Но весьма близко к тебе слово сие: оно в устах твоих и в сердце твоем, чтобы исполнить его» (Второзаконие, 30:14).