Многие мои друзья, а еще чаще – мои оппоненты, задавали мне вопрос: если раньше я всецело был занят обеспечением вооруженной защиты Израиля (на протяжении почти двадцати лет я занимал различные посты, связанные с безопасностью страны, включая должность генерального директора министерства обороны, заместителя министра обороны, а также премьер-министра), то почему теперь перешел к самой активной поддержке мирных переговоров? Оправдываться в этом нет нужды, но объяснить следует. Насколько могу судить, не я был причиной поворота от традиционной концепции национальной обороны, опиравшейся в первую очередь на военные системы и вооружения, к современной концепции, которая исходит из необходимости достижения политических соглашений и учитывает интересы международной безопасности и мировой экономики. Скорее всего, изменился сам мир. Происходящие в нем перемены заставляют нас пересматривать устаревшие взгляды, приводя их в соответствие с новыми условиями.

  Традиционная концепция обороны уже не отвечает сегодняшним географическим реалиям или технологической угрозе. Географический аспект проблемы возник с появлением баллистических ракет дальнего радиуса действия. Сейчас физические компоненты традиционной оборонной стратегии, такие, как естественные препятствия, искусственные сооружения, мобилизация войск, места проведения сражений, уже не играют существенной роли при защите от ракетных нападений. Даже снабженная системами наведения на цель оборонная техника – противоракетные средства защиты – стала почти бесполезной, хотя и требует непомерных финансовых затрат. Значение термина «стратегическая глубина» ослабло с возникновением фактора баллистического оружия, пришедшего на смену фактору географическому.

  Более того, практически не существует средств военного противодействия нетрадиционным видам вооружений, для которых само разделение на фронт и тыл лишено смысла и которые придают новый, зловещий смысл понятию «тотальная война». С помощью ракет дальнего радиуса действия эти нетрадиционные средства разрушения могут непосредственно поражать густонаселенные районы, а люди оказываются бессильными предотвратить причиняемый им огромный ущерб.

  Однако есть и альтернативное решение проблемы: двусторонние и многосторонние договоры, распространяющиеся далеко за пределы заинтересованных государств и покрывающие пространства, подвластные смертоносным ракетам, – то есть договоры, действие которых охватывает целые регионы. Страны, входящие в тот или иной регион, должны совместно противостоять ядерной, биологической и химической угрозе путем налаживания между собой таких отношений, которые делают конфликты слишком дорогостоящими, непрактичными, обременительными. Следовательно, ключом к сохранению равновесия и безопасности в регионе являются политика и экономика. Сегодня поддержание высокого уровня жизни требует обеспечения конкуренции в торговле, открытых границ, опоры на науку и передовую технологию. Действительная мощь – даже военная – сосредоточена теперь не в военных лагерях, а в университетских городках. Политикам следовало бы готовить почву для перехода от чисто военной стратегии к более широкой политической и экономической концепции.

  В прошлом отношения между народами зависели от количественных факторов: размеров территории, природных ресурсов, плотности населения, географического положения. Страны боролись за то, чтобы овладеть этими ресурсами или установить над ними контроль. Соперничество порождало взаимную враждебность, которая очень часто выливалась в вооруженные столкновения. Победитель, завладевший реальным, ощутимым богатством, считал, что достиг своей цели. На самом же деле, однако, он лишь вступал в новый виток порочного круга, поскольку вновь возникшая ситуация требовала от него приспособления прежней стратегии к новым условиям.

  К концу XX века отношения между народами начали приобретать новые, качественные параметры. Возросло значение научно-технического прогресса, динамичных средств связи, методов сбора информации, высокого уровня образования, искусственного интеллекта, новейших технологий и обеспечения мирных условий, открывающих путь к богатству и отношениям, основанным на доброй воле. Таковы главные элементы, определяющие мощь государства в современный период. Чаша весов от собственно военной силы все более склоняется в сторону экономики. Армии могут завоевывать физические объекты или пространства, но завоевать более высокое качество жизни они не в состоянии. На нынешней стадии политической игры объекты, которые ранее могли бы стать военной целью, оказались лишенными ценности.

  Кроме того, мы не должны забывать о постоянно растущих трудностях, связанных с содержанием огромной армии – к сожалению, все еще остающейся неизбежным атрибутом жизни на Ближнем Востоке, – для нейтрализации потенциальных врагов в условиях отсутствия мира. Стоимость систем вооружения и военной техники превысила все допустимые пределы; эти расходы сейчас мешают стране решать другие, действительно важные задачи. Наконец, мы уже знаем, что продуктивность в расчете на акр более важна, чем размер самой фермы, что передовая технология важнее объема природных ресурсов, а обширные знания значат больше, нежели численность населения.

  То, что верно для всего мира, верно как для Израиля, так и для арабских народов. Судьба перенесла нас из мира территориальных конфликтов в мир экономического соревнования и новых возможностей, созданных достижениями человеческого разума. История, как пишет профессор Пол Кеннеди, составляет новый список победителей и побежденных. Ближний Восток сегодня – победитель. Мячом владеет наша команда.

  Ближний Восток – это хранилище коллективной памяти человечества, погрязшее в трясине регионального конфликта. Первые камни западной цивилизации были заложены здесь; отсюда вспыхнула и осветила мир искра единобожия, разрушив господство языческих религий. Моисей и Хаммурапи разработали основы легитимной власти, которые были выгравированы на дощечках, чтобы все знали и соблюдали их. Здесь читали свои проповеди пророки Израиля; за ними пришли основатели новых великих монотеистических религий, Иисус и Мухаммед, обратившиеся в своих учениях ко всему человечеству с проповедью мира, справедливости и высокой морали. Именно здесь, на землях, получивших название «плодородного полумесяца», вдоль сиро-африканского разлома, на берегах Нила, люди предприняли первые попытки преобразовать природу для удовлетворения своих нужд, укрощая великие реки, чтобы собирать урожаи с ранее бесплодных земель. В дельте Нила, в долинах Тигра и Евфрата, в Синайской пустыне, на холмах Иудеи взошли ростки цивилизации, частью которой мы сегодня являемся. И здесь же эта цивилизация встретилась с культурой Древней Греции, основанной на разуме и красоте.

  Остальное принадлежит истории.

  С античных времен Ближний Восток оказывал ключевое воздействие на благосостояние человечества. Данному региону принадлежала важная роль в обеспечении безопасности международных торговых путей и стабильности великих империй, которые возникали и рушились. Правители этих империй уделяли неослабное внимание событиям, происходившим в регионе. Не было такого периода в истории, когда Ближний Восток не разжигал бы воображения пророков и мечтателей, путешественников и исследователей, купцов и авантюристов, воинов и правителей, а в первую очередь – последователей трех великих монотеистических религий, верящих в божественное откровение. Наконец, именно отсюда посланцы Господа несли остальному миру Его святое слово. Люди здесь были очарованы природой; за белым горячим песком пустыни, окаймленной далекой линией горизонта, они видели давно утерянный рай. Таким образом, Ближний Восток был не только центром торговли и путешествий, но и средоточием духовной жизни людей, для которых он представлялся дорогой к небесным вратам. Поэтому неудивительно, что интересы и надежды зарубежных государств оказали воздействие на историю Ближнего Востока в гораздо большей степени, чем на историю любых других районов мира. Древние греки и римляне, крестоносцы, современные французские, английские, русские и американские политические деятели так или иначе обращали свое внимание на Ближний Восток, вторгались в его жизнь, захватывали здесь стратегически важные центры и пытались повлиять на сам ход развития этого региона.

  В процессе деколонизации, развернувшейся во второй половине XX века, вмешательство Запада в события на Ближнем Востоке и борьба за контроль над регионом усилились. Одновременно Ближний Восток стал занимать все более важное место в планах и экономике Запада. Энергетический кризис 70-х годов и умелая игра на его последствиях со стороны некоторых арабских нефтедобывающих государств на фоне войны йом-киппур (арабо-израильской войны 1973 г., которая началась в день израильского религиозного праздника «йом-киппур» – «судный день». – Прим. ред.) еще более усилили этот процесс. Однако беды и несчастья жителей Запада, которые выстраивались в очереди за бензином и мерзли в холодную зиму 1974 г., не решили проблем стран Ближнего Востока. Продолжался стремительный рост гонки вооружений, во многом подхлестнутой арабо-израильским конфликтом. Большая часть ресурсов региона была мобилизована на создание военной инфраструктуры, намного превышавшей экономические и социальные возможности вовлеченных в конфликт стран. Регион оказался охваченным застоем; весь громадный потенциал его развития не использовался, о благосостоянии народа никто не заботился.

  Продолжение арабо-израильского конфликта неизбежно вело к ухудшению жизни миллионов людей. Отчаяние заставило многих искать выход в обращении к мистицизму и потустороннему миру, в отказе от современности и погружении в религиозный фундаментализм.

  Таковы факторы, которые сегодня угрожают стабильности и миру в регионе и подвергают опасности интересы всего человечества.

  Более миллиарда мусульман во всем мире считают Ближний Восток источником жизни и веры. В Центральной Азии, на Дальнем Востоке, в Африке, Европе, Америке мусульмане обращаются в молитве лицом к Мекке, а тысячи людей совершают паломничество в эти места каждый год. Мекка, Медина, Иерусалим, Каир, Дамаск, Багдад – это центры исламского вдохновения, исламских ценностей и культуры.

  Нельзя до конца понять историю западной цивилизации без учета того вклада, который внесла мусульманская культура в современную науку, философию, математику, литературу, искусство и торговлю. Но сегодня мы являемся свидетелями возрождения исламизма, который противопоставляет себя западным ценностям и культуре, отвергает современность и призывает к использованию силы для установления автократической исламской республики, основанной на насилии. В ходе яростной общенациональной революции одна радикально настроенная мусульманская секта – шииты – поставила у власти в Иране аятоллу Хомейни. Члены другой секты – сунниты – организовали убийство президента Египта Анвара Садата и превратились в угрозу стабильности не только для самого сильного арабского государства, но и для абсолютистского правительства Саудовской Аравии, более умеренного правительства иорданского короля Хусейна и даже для режима президента Хафеза Асада в Сирии. Исламские экстремисты стремятся укрепить свое влияние среди палестинцев, подчинить их контролю, действие которого не было бы ограничено только духовной сферой или стенами мечети. Все декларации фундаменталистов имеют двойственный характер. С одной стороны, в них в религиозно-нравственной форме находят отражение настроения неудовлетворенности, накопившиеся в обществе. С другой – они выражают недовольство верующих мусульман, которые ощущают себя в гуще борьбы за выживание в условиях наступления модернизма и вседозволенности, угрожающих сохранению обыденной благочестивой веры.

  Можно сказать, что процесс модернизации вместо рая, обещанного в потустороннем мире, предлагает его осуществление в земной жизни. По мнению мусульманских фундаменталистов, чем больше страданий испытывают люди в земной жизни, тем больше у них шансов на лучшую долю в мире ином. А путь к этому миру лежит через религиозную фундаменталистскую революцию. Тем самым нынешняя волна фундаментализма, охватившая многие районы Ближнего Востока, создает непосредственную угрозу их социальной стабильности. Ее появление не было вызвано арабо-израильским конфликтом или зарождающимся мирным процессом. Скорее напротив, неприятие фундаменталистами самого существования государства Израиль, которое воспринимается ими как инородное образование, находящееся на службе у деспотического, еретического, империалистического правительства, является составной частью их сопротивления модернизму как таковому.

  Классический символ ближневосточного фундаментализма – это аятолла Хомейни. В основе его политики лежало полное неприятие успехов, достигнутых шахским Ираном, а также массовая ненависть к западной культуре и всему, что эта культура несет с собой. Тем не менее Хомейни позаимствовал у двух порочных и деспотических западных режимов один из принципов, которыми они руководствовались. Хотя и коммунизм и фашизм являются по своей сути светскими течениями, отвергают существование Бога и священное слово Мухаммеда, они требуют абсолютного подчинения от своих граждан и безжалостно наказывают непокорных. Хомейни взял на вооружение этот диктаторский порядок правления, но не во имя атеистической идеологии, а «во имя Аллаха». Утверждая, что выполняет волю Господа, он присвоил себе право подавлять всех тех, кто был с ним несогласен. Его теократия оказалась соответствующей духу нашего смутного времени, предлагая определенный выход запутавшимся людям, сбитым с толку беспомощностью своего вестернизированного общества, неспособного обеспечить обещанное экономическое и социальное процветание. Целому поколению обиженных и растерянных молодых людей, столкнувшихся со сложной и несовершенной действительностью, решение, предлагаемое Хомейни, кажется простым и понятным. Оно обещает незамедлительное духовное удовлетворение и четко указывает путь к счастливой жизни после смерти. Им остается лишь придерживаться мусульманского учения в интерпретации Хомейни. Ключ к спасению всех и каждого находится в их собственных руках.

  Сравнительное изучение двух основных мусульманских сект: шиитов – последователей Хомейни и суннитов – приверженцев «братьев-мусульман», проведенное профессором Эммануэлем Сиваном, показало, что идеи, проповедуемые обоими этими движениями, весьма схожи:

  

  «Диагноз. Сегодня, в XX веке, над исламом нависла такая большая и серьезная опасность, какая не угрожала ему никогда раньше. На этот раз она исходит изнутри, от самих исламских деятелей и движений. Будучи вполне искренними в своем стремлении добиться благополучия собственной нации, они охотно потребляли «волшебный напиток» западной идеологии (национализм, социализм, либерализм, концепции экономического развития, демократию). Эти «опьяненные» мусульмане… только называются мусульманами… В результате мусульманский мир оказался пропитанным ересью, тем более опасной, что она внешне практически не заметна. Лекарство. Истинные верующие должны вновь вернуться на тот политический путь, с которого они давно сошли. Они должны подвергнуть систематической и жесткой критике все аспекты модернизации, принявшей мусульманское обличье… Радикалы не должны бояться сделать следующий неизбежный вывод: существующие ныне режимы все более утрачивают свою легитимность. Лечение. После определенного подготовительного периода утрата сильными режимами своей легитимности должна неминуемо привести к вооруженному восстанию и захвату власти политическим авангардом ислама».

  

  Стоит ли тогда удивляться тому, что последователи Хомейни хотят экспортировать исламскую революцию? Вслед за шахом и его реформаторской «зеленой революцией» Хомейни устремился вперед, подняв знамя «священной революции» верующих, которая создала реальную угрозу мировому «сближению». «Хомейнизм» – это концептуальный продукт, присущий самой системе и возникший в ее недрах. Будучи таковым, он представляет собой опасность для мира и стабильности во всем регионе. С крушением коммунизма хомейнизм стал единственным режимом, руководствующимся принципом «цель оправдывает средства»: во имя достижения своей возвышенной революционной цели, состоящей в установлении царства Аллаха и святых имамов на Земле, можно лгать, давать или брать взятки, воровать и убивать. Фундаментализм гарантирует террористам место в раю, и они готовы рисковать своей быстротечной жизнью в этом грешном земном мире во имя счастливой вечной жизни в мире ином. Их глубокая преданность своей так называемой миссии и готовность принести себя в жертву на алтарь веры способны внушить опасные иллюзии. Когда мы находимся на пороге XXI века, целый народ оказывается лишенным возможности идти вперед по пути прогресса и улучшения своей жизни.

  Эта угроза стала еще более очевидной недавно, когда Иран получил доступ к ядерной энергии. Можем ли мы рассчитывать на то, что экстремисты, верящие, что держат в своих руках ключи от Царства Божьего, будут действовать осторожно (для чего нужно обладать достаточной долей благоразумия), если овладеют ядерным оружием?

  Разумеется, Иран в этом не одинок. Широко сообщалось, что и Ирак пытался и продолжает прилагать усилия к тому, чтобы стать обладателем ядерного оружия. Он уже использовал химическое оружие в ирано-иракском конфликте и в ходе операций по подавлению восстаний курдов. Так почему же каждый раз, как только становится известно об очередной попытке Саддама Хусейна заполучить ядерное оружие, весь мир снова выглядит удивленным и потрясенным? Даже радикальный лидер Ливии Муаммар Каддафи, совсем другого плана деятель, испытывает судьбу в этом очень опасном и деликатном деле.

  Трудно переоценить угрозу, исходящую от религиозных фанатиков, имеющих доступ к ядерному оружию. Опасность нависла не только над их ближайшими соседями и регионом, но и над всем человечеством. Смертоносное сочетание религиозного фундаментализма, ракет и нетрадиционного оружия создает угрозу миру, заставляя снова задуматься о том, что наша планета слишком мала для такого рода испытаний.

  Непрекращающийся конфликт на Ближнем Востоке порождает еще один аспект этой угрозы. Затянувшаяся трагедия Ливана, безнадежная борьба курдов, гражданская война в Судане, ирано-иракский конфликт 1980 г. и продолжающаяся борьба за гегемонию в Персидском заливе, амбиции Саддама Хусейна и его властолюбивые попытки аннексировать Кувейт и, наконец, арабо-израильский конфликт – все это препятствует экономическому развитию региона и его продвижению вперед. Вместо того чтобы быть вложенными в строительство и развитие, имеющиеся средства используются для продолжения гонки вооружений, наращивания военной мощи, новых войн, разрушений, опустошения, что истощает ресурсы региона и обескровливает его.

  Самой серьезной угрозой между тем остается распространение хомейнизма. Благодаря богатой нефтяной промышленности радикалы из числа приверженцев Хомейни только от нефти имеют годовой доход, равный 15 миллиардам долларов. Нынешнее состояние вооруженных сил Ирака позволяет Ирану пользоваться своим стратегическим превосходством, и аятоллы активно занимаются тем, что разжигают страсти в близлежащих странах, начиная от Египта и Судана и кончая Турцией. Но больше всего их интересует Саудовская Аравия. Восточная часть королевства, которая богата нефтью, просто кишит шиитскими экстремистами. Не требуется большого воображения, чтобы догадаться, чем они заняты, ожидая наступления подходящего момента. Как сказал лидер ливанской террористической организации «Хизбалла» Мухаммед Хусейн Фадлулла, «человек должен проявлять инициативу, ибо Аллах помогает только тем, кто заботится о себе сам».

  Подобно шиитам, экстремисты-сунниты также считают священным занятием устранение «погрязших в грехе» политических деятелей, считая возможным добиваться выполнения этой цели любым путем. Они убеждены, что эта задача имеет более важное значение, чем джихад против Израиля. «Только после того, как мы освободим нашу страну от поклонения баасистским богам, мы выступим против Израиля», – заявил своим судьям Хусейни Абу, лидер сирийской фундаменталистской террористической организации «Бахлав», на процессе, состоявшемся после подавления мятежа против президента Асадаб. Примерно ту же мысль высказал в своей недавно вышедшей книге Абед ас-Салям Фарудж, идеолог подпольного движения, осуществившего убийство президента Садата: «Враги – это современные правители. Наша первоочередная задача – бороться с ними. В этом сегодня состоит истинный исламский джихад – высочайшая миссия, во имя которой все мусульмане должны пролить свой пот и кровь». Таким образом, непрекращающаяся активность экстремистов в Египте наряду с недавними успехами на выборах их друзей в Иордании и Алжире делает угрозу фундаментализма всему региону весьма ощутимой.

  Не все благополучно и на периферии. Распад Советского Союза сделал также уязвимыми недавно получившие независимость мусульманские республики. Подобно ближневосточным странам, они находятся на историческом перепутье. Одна дорога ведет к модернизации, соблюдению прав человека, отделению церкви от государства, демократии, процветанию; другая – к мессианству, экстремизму, рабству, тоталитаризму, иррационализму и нищете.

  Какую же дорогу выберут эти новые страны? Чтобы ответить на подобный вопрос, мы должны сначала осмыслить сам процесс распространения фундаментализма. Не подлежит сомнению, что этот процесс отражает социальный протест. Давно признанный и освященный, обладающий легитимностью с культурной точки зрения, он не был насажден обществу извне, а возник внутри его самого. Следовательно, прежде чем мы сможем определить, каким образом помешать его распространению, мы должны исследовать движущие силы протеста, его структуру и сущность.

  Достойные сожаления результаты недавних выборов в Алжире и даже, в определенном отношении, в Иордании очень показательны. В обществе, где отсутствуют современная социальная структура, разумное распределение национального богатства и достаточно высокий уровень жизни населения, на смену автократии придет отнюдь не обязательно демократия западного образца, даже среди низших классов. Более вероятно, что подобное общество будет двигаться в направлении религиозного экстремизма, выражающего тоску по сильной власти, а не стремление к национальному суверенитету. Переход от однопартийной системы правления, консервативной монархии или правительства военных к демократии требует как обеспечения необходимого уровня социального и экономического развития, так и гарантированной безопасности. Иначе новые или реформированные социальные институты и политические системы окажутся лишенными общественного доверия. Отсутствие такого доверия ведет к появлению демагогов, использующих в своих интересах недовольство общественности и таким образом завоевывающих поддержку масс. Кризис возникает из противоречия между «языком прав человека» и «языком политического ислама, который абсолютно неспособен внести новое культурное начало в политическую ситуацию в регионе».

  Суммируя сказанное, можно заключить, что ценности демократии не будут восприняты населением, если процесс институциональной демократизации не будет сопровождаться модернизацией, созданием атмосферы восприимчивости по отношению к внешнему миру и повышением уровня общественного благосостояния. Демократия не может утвердиться там, где люди не привыкли к демократической форме правления и незнакомы с основными правами, которые она предоставляет.

  

  Таким образом, критерием успешного процесса демократизации на Ближнем Востоке является социально-экономическое развитие региона. Здесь сосредоточены 60% мировых запасов нефти. Страны Ближнего Востока обладают огромным рыночным потенциалом; его реализация представляет собой грандиозную задачу, и если она будет осуществлена, то перед регионом откроются поистине безграничные возможности. Демократизация положит конец той опасности, которая грозит миру как в самом регионе, так и на всей планете. Но чтобы процесс демократизации набрал силу, мы должны сначала преодолеть нищету и невежество, представляющие собой источники фундаментализма. Движение против модернизации возникает из-за существующего разрыва между нравственными устоями Запада и связанными с ним экономическими ожиданиями, с одной стороны, и реальностью – с другой. Проявлением этого разрыва являются низкий доход на душу населения и малый объем валового национального продукта, ограниченные возможности движения вверх по социальной лестнице, высокий уровень безработицы, перенаселение и низкий уровень производства. Огромный военный бюджет поглощает любые доходы. Пустыня наступает, а запасы воды истощаются. Возник порочный круг. Сейчас уже не та ситуация, какая была в Израиле 50-х годов, когда пели «ружья вместо носков, танки вместо ботинок» (а не только «ружья вместо масла», как говаривали предшествующие поколения студентов-экономистов). Ныне часто раздается: «Танки вместо хлеба!» И в этом состоит главная проблема, с которой все и начинается. Война, помимо всего прочего, – это испытанное орудие мобилизации патриотических чувств; военные призывы к защите страны и флага заставляют притихнуть критику и споры. Вместе с тем огромные вложения в оборону и сосредоточение знаний и талантов в области обеспечения безопасности осуществляются за счет решения социальных проблем и приводят к нищете и недовольству, что в свою очередь порождает фанатизм, фундаментализм и лжемессианство.

  Способ разорвать этот порочный круг известен: нужно разрушить барьеры ненависти. Необходимо решить раз и навсегда – как это сделали столь решительно Израиль и Египет пятнадцать лет назад: никакой войны. Нельзя допустить нового кровопролития. Нельзя допустить появления новых сирот, потерявших детей родителей, рыдающих вдов. Достижение мира между Израилем, арабскими государствами и палестинцами ликвидирует серьезный, если не самый опасный, источник напряженности. Вместо картин кровопролития и слез появятся мирные картины красивой и счастливой жизни. Мы – на историческом перепутье. Что мы выберем: путь, объятый языками пламени, клубами дыма и залитый реками крови, или путь, ведущий к превращению пустынь в цветущие сады, восстановлению заброшенных земель, прогрессу, развитию, справедливости и свободе? Чем выше будет уровень жизни, тем ниже уровень насилия.