ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭЛИТА БЛИЖНЕГО ВОСТОКА. М., 2000. – 176 с.
Стр. 146-152

Одной из центральных проблем второй половины XX века являлся арабо-израильский конфликт, сопровождавшийся шестью крупномасштабными войнами и принесший нескончаемые беды для народов региона В течение всего этого времени сердцевина данной проблемы заключалась в неурегулированности вопроса о судьбе палестинского народа, его неоспоримом праве на создание своего независимого государства.

В сентябре 1993 года произошли сколь долгожданные, столь и неожиданные события. После тайных многомесячных переговоров, которые велись в Осло, представители Израиля и Организации освобождения Палестины (ООП) официально заявили о взаимном признании друг друга. Спустя три дня, 13 сентября 1993 года на лужайке перед Белым домом в Вашингтоне состоялась историческая церемония подписания мирного Соглашения о предоставлении палестинцам ограниченной автономии в секторе Газа и городе Иерихон (Ариха) между ООП и Израилем, включавшего Декларацию о принципах промежуточного соглашения о самоопределении и несколько приложений. Тем самым был сделан крутой поворот в палестино-израильских отношениях, который не только открыл дорогу для полномасштабного мирного процесса на всем Ближнем Востоке, предложив альтернативу диалога не оправдавшей себя политике конфронтации, но и породил у многих палестинцев надежду на скорое осуществление их сокровенной мечты - создание независимого палестинского государства.

В последующие два года первоначальные двухсторонние договоренности наполнялись конкретным содержанием и подкреплялись новыми соглашениями. Бесспорным результатом этого трудного диалога стало создание Палестинской Национальной Автономии (ПНА) на части ранее оккупированных Израилем территорий сектора Газа и Западного берега реки Иордан. Впервые в современной истории палестинцы получили возможность формирования собственных органов самоуправления. В 1994 году руководящие структуры ООП во главе с председателем ее исполкома Я.Арафатом переехали из Туниса на территорию ПНА.

Однако с самого начала этот процесс столкнулся с мощной оппозицией как со стороны некоторых палестинских группировок, так и со стороны значительной части израильского общества. Достаточно отметить, что 10 палестинских организаций и движений, входящих в структуру ООП, категорически отвергли сепаратную сделку с “сионистским агрессором”. Более того, пять членов ЦК ООП подали в отставку, включая Фарука аль-Каддуми, отказавшегося подписывать это Соглашение в качестве “министра иностранных дел Палестины” и ушедшего в отставку с этого поста^{1. Одновременно с этим произошел раскол в израильском обществе, хотя следует признать, что даже один из “архитекторов” мирного процесса Ицхак Рабин так и оставался вплоть до своей гибели противником создания палестинского государства. Приход в мае 1996 года к власти в Тель-Авиве блока правых партий, возглавляемого Беньямином Нетаньяху, не только подтвердил эти настроения, но и завел ближневосточный мирный процесс в тупик.}

Период деятельности правительства во главе с Б.Нетаньяху ознаменовался резким усилением реваншистских настроений в израильском обществе. Палестино-израильские отношения, которые так и не успели пропитаться духом взаимного доверия, вновь стали скатываться к конфронтационности. У обеих сторон восторжествовала тенденция к абсолютизации фактора силового давления, но не логика поиска компромисса. При этом следует отметить бесспорное лидерство в этом вопросе Тель-Авива, пошедшего даже на беспрецедентное в истории американо-израильских отношений столкновение интересов с Вашингтоном. Лишь спустя три года, в мае 1999 года, в результате досрочных выборов кнессета и премьер-министра страны, на которых победу одержал блок, возглавляемый Эхудом Бараком, возникли объективные условия для возобновления палестино-израильского диалога. Однако, даже учитывая мощнейшее давление со стороны США, переговорный процесс идет очень медленно и встречает на своем пути многочисленные препятствия, в том числе субъективного характера.

4 мая 1999 года истек срок определения окончательного статуса Палестины, предусмотренный палестино-израильским Соглашением о введении палестинского самоуправления в секторе Газа и районе Иерихон, которое было подписано более пяти лет назад в Каире. В этих условиях палестинские лидеры, как, впрочем, и весь палестинский народ, оказались перед выбором между немедленным провозглашением независимости Палестины и, следовательно, созданием на территории, контролируемой администрацией Палестинской Национальной Автономии, своего суверенного государства и между отказом от форсирования этого процесса, соглашаясь на продление переговоров относительно всего комплекса вопросов палестино-израильских отношений, включая уточнение сроков проведения официальной церемонии провозглашения Государства Палестина. Используя благоприятную ситуацию, лидеры ПНА и, прежде всего, ее президент Я.Арафат заявили о своей решимости бороться за точное соблюдение ранее подписанных соглашений и достигнутых договоренностей, что стало бы не только воплощением чаяний палестинского народа, но и торжеством курса ООН на образование двух (палестинского и израильского) самостоятельных государств на древней земле Палестины. Однако жесткая позиция Тель-Авива, настаивающего на неприемлемости односторонних шагов со стороны своего “палестинского партнера” по переговорам, породила дилемму, разрешение которой является куда более сложным, чем просто заявление о независимости.

В условиях многовариантности разрешения возникшей дилеммы администрация ПНА выбрала оптимальный вариант своего поведения, который не только усилил симпатии мирового общественного мнения к борьбе палестинского народа за свое право на создание независимого государства, но и помог ей заручиться поддержкой “сильных миро сего” в благоприятном для себя решении вопроса о палестинской государственности. Воздержавшись от скатывания к жесткой конфронтации, палестинцы в лице руководства ПНА одержали важную политическую победу. Отказавшись от односторонних действий и тем самым пойдя навстречу мировому сообществу, прежде всего США и другим западным странам, президент ПНА Я.Арафат не только сохранил открытыми каналы будущих зарубежных инвестиций в Палестину, которые будут жизненно необходимыми для молодого палестинского государства после его создания, но смог избежать в столь сложной ситуации обвинений со стороны набирающей силу внутренней оппозиции в недальновидности ранее проводимой политики, опровергнув слухи о своем неизбежном вынужденном уходе с политической арены.

Тем не менее, было бы преждевременным говорить о том, что нынешняя палестинская администрация избежала самой опасности столкновения с мощнейшим противодействием внутри палестинского народа как со стороны оппозиционной его части, характеризующейся светским видением будущего палестинского государства, так и со стороны исламских радикалов. Признавая немалые заслуги председателя исполкома ООП и президента ПНА и его ближайшего окружения, как, впрочем, и их ошибки в деле борьбы за решение проблемы палестинской государственности, следует констатировать, что “эра Я.Арафата” в палестинском национальном движении подходит к концу.

Учитывая складывающуюся ситуацию с отложенным статусом Палестинской Национальной Автономии и преклонный возраст нынешнего президента ПНА и председателя исполкома ООП Я.Арафата, вопрос о преемственности власти в палестинском национальном движении становится более чем актуальным. Формальным преемником Я.Арафата на посту президента ПНА, а, следовательно, лидера всего палестинского национального движения является нынешний председатель Палестинского законодательного совета Ахмед Корей, более известный под именем Абу Аля2. Тем не менее, этот палестинский экономист, бесспорно обладающий определенной поддержкой в ООП, вряд ли может надеяться на симпатии большинства населения автономии, что значительно осложняет его шансы на общенациональное лидерство, особенно учитывая его прочные связи с Я.Арафатом.

В условиях возможной кризисной передачи полномочий президента ПНА или провозглашенной к тому времени независимой “Республики Палестина” новому лицу проблема следования “протокольным формальностям” может отойти на второй план, создавая благоприятную ситуацию для других претендентов. К их числу по праву относится еще один член руководства ООП Махмуд Аббас, он же Абу Мазен, пользующийся значительным влиянием в палестинском национальном движении как один из основателей организации “Фатх”, вот уже многие десятилетия являющейся основой доминирования Я.Арафата в ООП3. Тем не менее, широкая известность Абу Мазена в мире и его активное участие в процессе мирного урегулирования палестино-израильского конфликта, снискавшие ему симпатии со стороны США и некоторых кругов в Израиле, могут сослужить ему плохую службу в самом палестинском национальном движении. При этом следует учитывать весьма натянутые отношения между Абу Мазеном и палестинскими радикально-исламскими группами, прежде всего, движением ХАМАС и организацией “Исламский джихад”, позиции которых в границах ПНА продолжают усиливаться.

В связи с возможными кардинальными изменениями внутри высшего руководства ООП и, следовательно, ПНА большое значение приобретает проблема лояльности новому лидеру (или кандидату в лидеры) со стороны палестинских сил безопасности. Палестинская полиция автономии, насчитывающая несколько десятков тысяч человек, представляет довольно внушительную силу, поддержка которой будет весьма полезна в борьбе за лидерство. Учитывая тот факт, что основу сил безопасности ПНА составили отряды движения “Фатх”, можно предположить, что это укрепит позицию Абу Мазена. Однако было бы, вероятно, ошибочным недооценивать возможность попытки руководителей палестинских сил безопасности полковников Джибрила Раджуба, в зону ответственности которого входит Западный берег реки Иордан, и Мухаммеда Дахлана4, отвечающего за ситуацию в секторе Газа, сыграть самостоятельную роль в намечающейся “гонке на выживание”. Хотя следует признать, что более вероятным может оказаться сценарий, по которому “силовики” ПНА окажут “услугу” какому-либо кандидату в этой “гонке”, получив возможность последующего влияния на него.

Вместе с тем уже сейчас на политической арене в Палестинской Национальной Автономии появились новые фигуры, которым, возможно, уготована особая роль в преобразовании палестинского национального движения. Речь идет о новой поросли молодых политиков, заявивших о себе не столько в вооруженной борьбе, сколько в планомерном формировании демократических институтов автономии. Создается впечатление, что именно на них в перспективе сделают ставку Вашингтон и Тель-Авив. Несмотря на то что им будет крайне тяжело, если это вообще будет реально для их сегодняшнего политического веса, вмешаться в борьбу за передел власти внутри общепалестинского движения, у этих политиков появится хороший шанс заявить о себе и своих долгосрочных претензиях на выражение и реализацию национальных интересов палестинского народа. К их числу следует, прежде всего, отнести Фейсала Хусейни, отвечающего в ООП за вопросы Иерусалима. При этом обращают на себя внимание его контакты с представителями традиционных правящих и предпринимательских кругов палестинского общества. Еще одним представителем молодого поколения палестинских демократов является генеральный секретарь движения “Фатх” на Западном берегу реки Иордан Марван Баргути. К этой же плеяде демократически настроенных молодых палестинцев относится руководитель движения “Фатх” в эль-Халиле (Хевроне) Мухаммед Хурани.

В отличие от Фейсала Хусейни, молодые выдвиженцы “Фатх” могут рассчитывать на мощную поддержку сторонников этого движения как на территории автономии, так и среди многочисленных палестинских беженцев за пределами ПНА. Кроме того, необходимо отметить, что на выборах в Палестинский законодательный совет (ПЗС), прошедших в январе 1996 года, в его состав вошли многие молодые палестинцы с территории автономии, готовые использовать представившийся их народу шанс мирного пути создания своего независимого государства. Однако, отмечая их появление в спектре политических сил общепалестинского движения как весьма устойчивую тенденцию, приходится признать, что в настоящее время они не могут представлять собой альтернативу в борьбе за власть.

Как бы ни развивались палестино-израильские отношения после смены правительства в Израиле, на первый план в автономии все сильнее будут выдвигаться радикальные движения под исламскими лозунгами. Однако их радикализм не столько является перманентно присущей им чертой, сколько представляет собой реакцию на объективно складывающуюся ситуацию в деле урегулирования проблемы Палестины. Кроме того, рост религиозных настроений в палестинском обществе стал в какой-то степени альтернативой светской трактовке борьбы за независимое государство палестинцев. При этом исламу отводится роль мощного консолидирующего фактора, призванного не только преодолеть разобщенность палестинского общества, но и сплотить его вокруг идеи построения исламского государства, основанной на своеобразно трактуемых традициях раннего периода арабского халифата, воплотившего принципы социальной справедливости.

Основными выразителями этой идеи стали исламское движение ХАМАС, которому, бесспорно, принадлежит лидерство среди прочих группировок исламского толка на оккупированных территориях и в границах ПНА, и организация “Исламский джихад”. Организация “Исламский джихад” сыграла, пожалуй, решающую роль в мобилизации палестинских масс в ходе так называемой “интифады”, невооруженного восстания палестинского населения против израильских оккупационных властей, охватившего в конце 80-х - начале 90-х годов захваченные Тель-Авивом арабские территории. Однако постепенно организация “Исламский джихад” стала утрачивать инициативу, чему, вероятно, в определенной степени способствовала вынужденная смена ее руководства. Место ее многолетнего руководителя Фатхи Шиккаки, убитого агентами израильской разведки Моссад, занял Абд аль-Азиз Оде6.

В этих условиях на первые позиции выдвинулось исламское движение ХАМАС (арабская аббревиатура “Движения исламского сопротивления”), возникшее в 1987 году в секторе Газа в качестве военного крыла местной ассоциации “Братьев-мусульман”. Тем не менее, вскоре оно переросло установленные рамки, превратившись в самостоятельную религиозно-политическую организацию, располагающую собственными военными возможностями. Признавая тотальную военизированность этого движения, важно отметить, что главной боевой силой ХАМАС является его военное крыло - “Бригада Изз ад-Дина аль-Кассема”. Духовным лидером движения ХАМАС считается полуслепой шейх Ахмед Яссин, проведший около десяти лет в израильских тюрьмах7.

Говоря об этих палестинских исламских группировках, следует указать на отсутствие между ними каких-либо принципиальных программных разногласий. Несмотря на это, между исламским движением ХАМАС и организацией “Исламский джихад” сложились весьма противоречивые отношения, которые неоднократно перерастали в открытые столкновения их сторонников, как это имело место в конце 1994 года в секторе Газа и на Западном берегу реки Иордан. Вместе с тем многие обстоятельства объективно способствуют их сближению, прежде всего их непримиримая вражда к Израилю. Кроме того, обе группировки, ХАМАС и “Исламский джихад”, пользуются в своей антиизраильской борьбе одинаковым арсеналом средств и методов, включая террористические акты, направленные как против Израиля, так и против палестинцев, идущих на сотрудничество с Тель-Авивом. В силу этого обстоятельства между исламским движением ХАМАС и организацией “Исламский джихад”, с одной стороны, и ООП и администрацией ПНА, с другой - сложились напряженные отношения, характеризующиеся принципиальными расхождениями как в тактических, так и стратегических вопросах.

Наконец, отметим широкие международные контакты исламских группировок, действующих на территории ПНА, прежде всего, с арабскими государствами, занимающими жесткие позиции в отношении возможности мирного урегулирования с Израилем. К их числу традиционно относят некоторые монархии Персидского залива, включая Саудовскую Аравию и Кувейт, а также Сирию и Иран. Подтверждением этого факта могут служить финансовая помощь и морально-политическая поддержка, оказываемые этими странами исламским группировкам в Палестинской Национальной Автономии. Так, по некоторым сведениям, в ходе прошлогодней поездки шейха А.Яссина по государствам зоны Персидского залива, ему удалось собрать около 300 млн. “частных” пожертвований в фонд борьбы “исламского движения Палестины”. Даже официальный Дамаск, несмотря на сложную экономическую ситуацию в своей стране, поддерживает тесные контакты с исламским движением ХАМАС и организацией “Исламский джихад”, о чем свидетельствует встреча лидеров этих исламских группировок с руководством Сирии, состоявшаяся в ноябре 1998 года.

Все эти факты и события красноречиво свидетельствуют о том, что палестинский народ, как, впрочем, и израильское общество, объективно оказался не готов к мирному урегулированию ближневосточного конфликта. Боль прошлых обид и потерь и укоренившееся чувство взаимного недоверия стали существенным препятствием на пути мирного диалога на Ближнем Востоке. Тем не менее, предпринимаемые в последнее время усилия по возобновлению переговорного процесса, поддерживаемые мировым сообществом и, прежде всего, США и другими западными странами, сохраняют вероятность благоприятного для палестинского народа решения вопроса о создании своего независимого государства уже в самое ближайшее время. При этом отсчет времени может идти не на годы, но на месяцы.

1 Даюб Ш. Ближний Восток. Новый этап мирного урегулирования конфликта. // Азия и Африка сегодня. - 1996. - № 12. - С. 22.

2 The Economist, 1998, vol. 346, № 8049, с. 43; The Economist, 1998, vol. 347, № 8052, с. 52.

3 The Economist, 1998, vol. 346, № 8049, с. 43.

4 The Economist, 1998, vol. 346, № 8049, с. 43; The Economist, 1998, vol. 347, № 8064, с. 41.

5 The Economist, 1998, vol. 346, № 8049, с. 43; The Economist, 1997, vol. 344, № 8026, с. 42.

6 Rekhess Elie. The Resurgence of Palestinian Islamic Fundamentalism in the West Bank and Gaza. // Jewish Fundamentalism in Comparative Perspective: Religion, Ideology, and the Crisis of Modernity. - New York, 1993, сс. 96-97; Волков А. Религиозный экстремизм и палестинская проблема. // Азия и Африка сегодня. - 1998. - № 5. - С. 73.

7 The Economist, 1997, vol. 345, № 8038, сс. 51-52; The Economist, 1998, vol. 347, № 8068, с. 48.